"Легенда не о войне", 11

Название: "Легенда не о войне"
Слэш, НЦ-17, макси
Статус: в процессе
Жанр: эльфы, фэнтэзи, приключения; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon,  Блуждающий Огонёк
Саммари: Государства темных и светлых эльфов существуют рядом, в одних из них патрирхат, единобожие и культ любви, а в других - матриархат и многобожие и строгость нравов. Не удивительно, что темные и светлые никогда не поймут друг друга.
Два нищих темных эльфеныша находят замученного в болотах светлого эльфа... С этого маленького шага начала свою поступь судьба многих эльфов - и темных и светлых.

Глава 11

***Тсонне
Тсонне вытер глаза кулаком и закрыл книгу. Это была очередная жалобная "Песнь о несчастной любви", каких не счесть у светлых. Только Малый Небесный Свод насчитывал двадцать четыре свитка, и Тсонне изучал второй из них.
- Чтоб прочел и выучил наизусть все, - велел ему Эрментар когда-то, - а то истинно деревенщина, ни изящную беседу поддержать, ни пососать возвышенно.
- Я стараюсь, - разозлился тогда Тсонне за "пососать", - да, видимо, учителя нехороши.
- Отправить тебя в казармы на обучение что ли, - ухмыльнулся в ответ Эрментар.
- Не смей, не смей! - Тсонне стучал его по груди, не в силах сдержать слезы, Эрментар словно специально издевался над ним в последнее время, словно ненавидел за что-то. Или испытывал отвращение. Читать дальше

Позже, в первом свитке Малого Свода, Тсонне прочитал о любви, отравленной ядом.
- Говоришь, что любишь, а сам! - выкрикнул он однажды, доведенный очередными издевками. - Твоя любовь отравлена!
- Как это возвышенно, - смеялись окружающие эльфы, дело происходило во время очередной пирушки.
- О, этот сладкий яд в вихре ледяном, - процитировал один из светорожденных, намекая на холод, чудесным образом пробужденный в Тсонне.
Эрментар тоже улыбался, но в глазах его Тсонне видел уже привычную, застывшую ярость.

Но он полюбил эти светлые песни и повести, учил их днем и пересказывал Эрментару вечерами. Однажды даже осмелился сочинить свой куплет. Они валялись в постели после секса, Эрментар чертил на его теле руны, царапая слегка когтями, а Тсонне дрожал от прошивающего его мучительного чувства. Что-то на грани боли, что уже не приносит почти удовольствия, но от чего невозможно отказаться.
- Говори же.
И Тсонне говорил, перепрыгивал с песни на песню и мешал строки, но Эрментар очевидно улавливал в его малосвязном лепете некий смысл. Потому что на мгновение замер, услышав куплет Тсонне, неловкий и корявый, и больно сжал его живот. Тсонне задыхался и извивался под его рукой, но это было так приятно, приятно сказать ему о своих чувствах и быть, наконец, услышанным.

***
- Говорят, в Тиалас прибывает посланник Императора, - пресветлый Талеан тонко улыбнулся.
- Вашими молитвами, очевидно? - Эрментар нетерпеливо постукивал стеком по голенищу сапога, наблюдая за сборами.
- Не желаете ли отложить поход и встретить дорогого гостя, сиятельный Эрментар? Или предпочтете пренебречь?
- Пренебречь. И вы, мой дорогой Талеан, будете вынуждены также... пренебречь. Какая жалость.
Эрментар зло смеялся, обернувшись, наконец, к своему высокородному собеседнику. И Тсонне, невольно ежась, видел ослепительную волну его магии, видел, как щурится и слегка бледнеет Талеан:
- Однако ваш зверинец определенно оскорбит взор посланника.
Тсонне вздрогнул, "зверинцем" называли камеру с пленниками.
- Как вы обо мне радеете, даже удивительно, - Эрментар закинул голову, глядя в небо. Несколько крошечных снежинок, кружась, падали вниз. - Посмотрите, пресветлый, Троеликий шлет нам доброе знамение. Снег посреди лета.
- С каких пор это было добрым...
Эрментар его оборвал, подняв руку:
- Распорядитесь избавиться от пленников. Благородная казнь, - приказал он стоящему неподалеку начальнику гарнизона. - А нас ждет наша война, пресветлый Талеан, поспешим.
- Безумие, - прошептал Талеан и тоже посмотрел в небо, то было бледное, как первый снег.

- Нет, - сказал Тсонне, когда высокородные отошли, и исчезло плавящее давление их магии. Его голос сорвался в крик: - Нет, Эрментар, нет!
Эрментар вскочил в седло и подал знак к отъезду. И Тсонне побежал по крепостному двору, отчаянно надеясь успеть, бросился под копыта лошадей, схватил за уздцы Эрментарова коня. Тот загарцевал, становясь на дыбы, Тсонне так четко увидел несущееся ему в лицо копыто и подкову на нем. А потом его вздернули за шиворот вверх.
- Жить надоело, - медленно ухмыльнулся Эрментар, лицо у него было пустое, словно выжженное более не сдерживаемой яростью в глазах.
- Нет, Эрментар, нет, пожалуйста, не казни их, пожалуйста, отмени казнь, - просил Тсонне, предательские слезы сами брызнули из глаз.
- Иди к себе.
Его отшвырнули на землю, Тсонне покатился кувырком и тут же вскочил, почти не заметив удара, убившего бы его ранее.
- Если так, - закричал он, - то... то...
- Что же? - смеялся Эрментар. - Что, мой маленький возлюбленный?
Солдаты тоже смеялись и свистели, но Тсонне давно привык к активному сочувствию светлых всему, в чем они видели проявления этой своей любви.
- Тогда ты, вернувшись, не найдешь меня здесь!
Эрментар подхватил его за шиворот и снова поднял в воздух.
- Вали, - прошипел он, красивое лицо исказилось от бешенства, - ворота открыты, никто не держит.
Он разжал кулак, роняя Тсонне на землю, и в тот же миг весь отряд пришел в движение, сорвавшись с места, несколько всадников перескочили через скорчившегося в ужасе Тсонне.
- Пожалуйста, пожалуйста, - рыдал им Тсонне вслед, больше не надеясь быть услышанным.
Но его услышали.
- Последний подарок перед твоим уходом, дорогой, - смеялся Эрментар, остановившись в воротах. - Повелеваю всех темных сбросить в реку по обычаю предков. Но не связывать.

***Эрментар
Он окончательно пришел в себя в непроглядной темноте, абсолютно голый и прикованный к стене за шею - короткая цепь на той высоте, что не позволяла лежать, а сидеть можно было лишь склонившись. Он дернулся, руки его были вывернуты и скованы за спиной. Проклятье, как все обернулось, что теперь с ним будет, и жив ли Талеан, может, он тоже в плену.

Дни и ночи не различались здесь совершенно, чужая магия подтачивала последние силы. Эрментар мог только считать, сколько раз приносили еду. Считать и все время сбиваться со счета, в подземелье он провел больше трех месяцев, а может быть полгода или год. Раны от лепестков Хаоса на его теле так и не зажили, еще и новые добавились, и невольно вспоминался Тсонне со своими примочками и травками.

И часто, гораздо чаще, чем ему случалось поесть, в подвал спускались старшие Дома Марлах, и тогда было очень больно. Эрментар сопротивлялся сперва, но его свет был слишком слаб здесь, в самом сердце владений Хаоса, где само существование было беспрерывным кошмаром и болью.

И в очередное их посещение он сломался, забился как зверь в своих оковах, пытаясь спрятаться в стене, ничего не мог больше поделать со страхом. В те промежутки безвременья, когда его не мучили, Эрментар закрывал глаза и пытался думать об Алероне. Теперь эти мысли не рождали ледяное бешенство в груди, как когда-то. Лишь непонятное тихое чувство, похожее одновременно на любовь и тоску, вряд ли им суждено увидеться еще раз. Под кожу вновь и вновь проникали режущие спирали, цеплялись за внутренности и вкручивались глубже, разрывая плоть в клочья, в нем как будто не осталось ни одной частички, не испоганенной энергией Хаоса. Эрментар даже кричать не мог громко, только подвывал иногда от страха и отвращения. И с трудом понимал слова темных, что-то про оскверненные Храмы и искупление.
- Не надо, простите... я не хотел ничего осквернять, - прошептал он, а вдруг поможет.
- Ты разрушил четыре святилища повелительницы Хаоса, - отвечали ему из темноты, проклятые пыточные спирали проникали до костей казалось.
- Только три! - подавился криком Эрментар, какая в конце концов разница, три или четыре, он бы их все разрушил с удовольствием.

А в один из дней или ночей, он уже потерял им счет, его вытащили наконец-то из камеры, приволокли куда-то и швырнули на пол, невозможно было по сторонам смотреть, таким ярким казался свет. Эрментар так и остался лежать лицом вниз в ожидании новой боли, но она все не приходила, облегчение сменялось страхом, и этому не было конца.

Когда глаза привыкли к сумеречному свету, он приподнялся на дрожащих руках и осмотрелся. Новая комната по сравнению с казематом оказалась просто роскошной, там даже окно было, кровать и стол. И одежду принесли чистую, а еще нацепили ошейник. И Эрментар внезапно обрадовался - значит, сразу не казнят, а там обязательно удастся что-нибудь придумать и сбежать.

На столе нашлось немного хлеба с сыром и кувшин с вином, Эрментар с трудом подполз к нему, тело было как раздавленный комок боли, совершенно не слушалось. Он вылакал весь кувшин и вспомнил вдруг, каким ласковым был Тсонне после коварного винца темных. Может, ему тоже что-то подсыпали, проклятые твари, выебут теперь разомлевшего всей сворой. К кровати подойти сил уже не хватило, так и уснул под столом, и во сне видел Тсонне. Тот был в прозрачных одеждах наложника, и Эрментар в ужасе обнаруживал на себе такое же одеяние. Раньше ему такая муть никогда не снилась.

А потом опять пришли темные, стражи и слуги, вымыли и одели его.
- Владычица будет говорить с тобой, - сказал один из Марлахов, и Эрментар вздронул: в каземате он часто слышал этот голос. - Не поднимай голову и не открывай рот не по делу.
Внутри зародилась безумная надежда - может, император решил его выкупить или обменять на других пленников? Все же они родичи, хоть и не кровные.

В длинных бесконечных коридорах начинала кружиться голова, спирали вокруг угрожающе двигались и сжимались, а темные сильно стянули ему руки за спиной, так что боль отдавалась в локтях, стоило лишь пошевелить ими. Вот твари, он еще заставит их пожалеть обо всем, как только выберется из этого проклятого места.

Его привели в странный зал без окон и дверей, Эрментар не сразу понял даже, как они туда вошли. Лишь потом разглядел, что двери и окна там были все же, но чтобы заметить их, надо было сосредоточиться, прекратить это бесконечное кручение спиралей вокруг. Удалось рассмотреть немного и саму Торр'еРртх, ее словно мертвое древнее лицо и тонкие острые рога, обвитые необычными черными косами. Больше Эрментар ничего не смог увидеть, "опусти глаза", прошипели сзади и дернули его вниз, на колени.

- Светлая тварь, - произнесла Торр'еРртх без всякого выражения. - За свои деяния ты заслуживаешь смерти. Но условия будущего союза не допускают этого.
- Когда меня отпустят? - не сдержался Эрментар, конечно же, император не мог оставить в этаком кошмаре одного из своих подданных, пусть даже и непослушного.
- Зашейте ему рот, пока не научится слушать, - махнула рукой владычица, с ее когтей сорвались крошечные спиральки, а на Эрментара накинулись уже темные прихвостни, выполняя приказ. В губы впились острые иглы магии Хаоса, перед глазами опять закружилось, а рот больше нельзя было открыть. Торр'еРртх вновь заговорила: - Условие мира со светлыми - наш брак, ничтожество.

Эрментар не поверил сперва, а потом рассмеялся как мог шутке своего императора, больше похожей на издевательство. Какая изысканная мерзость этот их предстоящий так называемый брак. Торр'еРртх оказалась в плену у судьбы наравне с ним и все еще надеялась переиграть Холрода Светлейшего, вот же дура с куриными мозгами. А от самого Эрментара просто избавились, не желая больше терпеть его наглые выходки.

"Никакой свадьбы", хотел крикнуть Эрментар, но вместо этого вскочил и пнул ближайшего темного, почему-то сейчас его никто не удерживал. Но его тут же вновь придавило, как тогда, во время последней битвы.
- Покорность и послушание - главные добродетели хорошего мужа, - серьезно сказала Торр'еРртх. - И мой супруг должен обладать ими сполна. Лейх'Хен, Мириас, позаботьтесь об этом.

***Алерон
- Подлые твари!
- Предатели!
- Светлолюбивые выродки.
Совет рРэхов рычал и бесился в полном составе, все пятеро высших, и Алерон прижался к стене рядом с Ирршшс. Ему показалось вдруг, что сейчас его просто разорвет от бушующей в зале энергии.

Их, оставшихся в живых после Восточной Кампании младших, сделали адъютантами при членах совета. Даже в боях они теперь участвовали каждый при своем старшем.
"Мы что им, маленькие что ли, чтоб оберегать нас?" - злилась Ирршшс.
"Что ты, это же награда, нас учат руководить, - убеждал ее Алерон, ему очень нравилось крутиться рядом с Учителем Граэхом, столько всего нового можно было узнать. - Вот и Митеон с нами, а он уже сам старший."
"А я хочу сама воевать, а не у Владычицы за пазухой!" - не унималась Ирршшс.
Гадех над ними ржал. Они на самом деле оказались маленькими, его друзья, даже младше Алерона, обоим по пятнадцать лет. Лишь Митеону было двадцать пять, самый нижний предел для старшего.

- Нельзя позволить светлой заразе проникнуть в темные земли, Владычица, - зашипела меж тем Вторая Госпожа. - Объединимся со всеми Великими Домами и выжжем скверну Марлахов!
- Да, - поддержал ее Учитель Граэх, - ради этого можно даже встать под одни знамена с огненными выродками.
- Объявим священную войну!
- Светлые ступят на земли наших богов и осквернят храмы!

Владычица задумчиво проскребла когтями по обсидиановой столешнице, а потом подняла голову:
- Нет.
Члены совета замерли в одинаковых напряженных позах, словно готовясь кинуться на Владычицу. "Нет, - подумал Алерон в отчаянии, - она не может предать нас, это неправда."
- Они еще не заключили союза с Империей, лишь мирный договор. Что же до Владычицы Торр'еРртх... Она из последних дочерей богов, и ежели ей угодно взять в мужья светлого, то пусть ее судят боги. Граэх, поедешь на свадьбу, и если кара падет на Дом Марлах, тогда объявим священную войну.
- Почему сразу я? - возмутился Учитель Граэх. - Что, раз мужчина, то не жалко?
- Возьмешь Илину и еще двух старших не из Совета, - засмеялась Владычица, и все засмеялись вместе с ней. - Так, чтобы смогли удержать Воронку Тьмы. Я вытяну вас с другой стороны.

- А мне с вами можно, Учитель? - спросил Алерон позже.
Он специально улучил момент, когда Учитель Граэх из внутренних покоев вышел, удовлетворенный наложниками.
- Опять нарываешься? - ухмыльнулся тот. - А впрочем, почему бы и нет... полюбуешься на все Великие Дома, когда еще такая возможность представится. Или ты ради светлых стремишься, развратник?
Алерон покраснел, он и правда отчаянно надеялся увидеть Эрментара среди светлого посольства, которое обязательно там должно быть. Ведь шутка ли - Владычице Марлахов отдали какого-то императорского родича...

Учитель заржал, видя его смущение, а потом отвесил подзатыльник:
- Собирайся, и дружков своих позови, если захотят.